springworkout.diary.ru/p197447101.htm#665664102 - слэшная выкладка по Серебряному веку.

---

Незначительная измена

Фандом: Weiss Kreuz
Название: "Незначительная измена"
Автор: derrida
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Кроуфорд, Шульдих
Категория: джен, пре-слэш
Жанр: general
Рейтинг: PG
Примечание: герои еще не состоят в Шварц


Рядом Сильвия болтала с Рудольфом, и Брэд прикрыл глаза. Музыка била по ушам, пятна света прыгали хаотически. Одно из тех заведений, которые Брэд не переносил, он никогда не пришел бы сюда, если бы не Лизелотта. Именинника он не знал, кажется, парень года на три младше. Телекинетик, судя по тому, сколько их среди гостей.

Еще в начале вечера Брэд поймал видение – короткое, сразу расплывшееся: Лотта, закрыв глаза, целуется с кем-то рыжеволосым. Блики света на зеркалах, ряд дверей химической расцветки. Он заглянул в туалетные комнаты и понял, что место определил правильно. Это будет здесь, она уединится с кем-то, впустит в свой рот, счастливо смеясь. Изменит. Может, надо было рассердиться или испытать еще какое-то простое и цельное чувство, которое люди испытывают в таких случаях, но у Брэда его не было, было только чудовищное неудобство. Лизелотта рвалась танцевать, но он удержал ее за столиком, думая, что танцпол приведет к сцене в туалете; она стерпела, надуваясь недовольством. Потом пошла здороваться со знакомыми, и Брэд увязался следом. Они вернулись к столику и поели. Лотта собралась «попудрить носик», Брэд вновь попытался повторить маневр, и ссора наконец разразилась.

Когда его спутница ушла, к Брэду подсели Сильвия с Рудольфом. У них были свои разговоры, так что оракул мог без помех заняться тоскливыми раздумьями. Ревности он не ощущал, только утомительную неправильность, с которой не знал, что делать, как все наладить.

- Потанцуем? – прокричала, наклонившись к нему, Сильвия.
Они двигались в жарко дышащей толпе, натыкаясь на других, встречаясь глазами; сколько народа, меланхолично подумал Брэд, на его день рождения столько бы не пришло. Если бы вообще знал, когда у него день рождения. После первого длительного транса столько воспоминаний потерялось.

Сильвия отплясывала неутомимо, а Брэд устал. Постоял, опершись о стенку, и наконец толкнул дверь.

У умывальников корчил рожи зеркалу коротко стриженый парень. Ярко-рыжие волосы обрамляли его голову, как нимб. Человек из видения, понял Брэд. Он повернулся, опершись руками на край умывальника, смерил Брэда насмешливым взглядом и заговорил:
- О да, Лотта здесь была. Вышла во внутренний дворик. Оттуда есть ход на улицу, так что… Если поторопишься, догонишь ее.

Брэд выслушал, не сдвинувшись с места.
- Если ты предпочитаешь подраться, - снова оценивающий взгляд, - то я тоже совершенно не против.
- Это еще зачем? – удивился Брэд.
- Не знаю, - пожал плечами рыжеволосый, - есть люди, которые, как обидятся, еще и по мозгам просятся получить, для пущей гармонии. Ты как, в очереди или нет?
- Нет, - медленно сказал Брэд, - это неважно.
- И то правда, - ухмыльнулся парень. – Ты ведь ее не любил. Только пытался себя обманывать.

Утверждение было неожиданным и неприятным. Да что он об этом может знать!
- Всё, - непринужденно заявил парень. – Я же телепат.

Телепат! Брэд непроизвольно сделал шаг назад. Он не полез бы в разговор, знай это.

- Будь уверен, я наблюдал человеческие чувства в тысяче вариаций. На редкость однообразных. Люди просто из кожи вон лезут, чтобы их продемонстрировать. Так вот… и Фогель ты тоже не любил. Да ты и вообще женщин не очень-то любишь. Не доверяешь им, они тебе не интересны.

Телепат… он надавил на нее… обманул…

- Нет, - радостно перебил парень. – Ты просто достал ее своим занудством. А я веселый и хорошо целуюсь. Не надо искать сложных объяснений там, где хватает простых.

На фоне отраженного зеркалом света нимб волос сиял золотом, лицо с тонкими чертами казалось хищным и необычайно живым, его выражение менялось так же непредсказуемо, как манера речи. Брэд наконец отступил к выходу, спасаясь бегством, как и следовало еще несколько минут назад.

Во дворике Лотты уже не было. Он вернулся в клуб, обошел зал. Кажется, она ушла одна. Может, надо было проявить джентльменство и ждать до последнего, но сил на это Брэд не нашел. Он ведь и не хотел идти сюда. Тем хуже для Лотты. Не любит женщин и не интересуется ими. Может, и так. Он от души пнул дверь, выходя.

Явилось второе за сегодня видение – то же самое, та же самая макушка в рыжем нимбе, только в другом ракурсе – Лотта с рыжим встретятся снова, ну и пусть, это больше не волновало Брэда – а потом он понял, что видение вовсе не то же самое. Что теперь прижимается к рыжей голове, закрыв глаза от страсти, вовсе не Лотта, а он сам.

Фичок я начала писать как джен/гет, на день шуйоджей, но по мере того, как добралась до конца, в нем явно вырисовался крольдих. Я даже подумала, что погонят меня со двора с враждебным пейрингом.

Захотелось подобрать к нему картинку, выражающую всю мою любовь к очаровательным безответственным ебанатам мое видение персонажа - внимание к визуальным образам вообще у меня появилось только с приходом в фандом Weiss Kreuz, вот уж неожиданный бонус.
В рассказе у Шульдиха очень короткие волосы, и я рассчитывала, что молодой Боуи подойдет один в один. Но вдруг оказалось, что у Боуи слишком мягкое выражение и взгляд.
А вот у Анжелы Боуи и Энни Леннокс как раз нашлось нужное ледяное выражение, соответствующее картинке в моей голове. Лучшие мужчины - это женщины Фем-Фарфарелло у меня тоже есть в загашнике.
Шульдих-Леннокс:

@темы: Weiss Kreuz, мои фики

---

японцы о русских

Русские не любят работать. Работают они только с девяти утра до пяти вечера, а отпуск у них длится аж четыре недели. В промежутках между отпусками русские уходят в отпуска по болезни. Если у русского насморк или поднялась температура, то на работу он не пойдёт и возьмёт трёхдневный отпуск по болезни, который предприятие ещё и обязано оплатить.

В автобусах люди сидят молча. Даже когда он очень полон, люди всё равно друг с другом не разговаривают. Более того, входя в автобус, русские не здороваются с уже сидящими там пассажирами.

Особенно дёшевы в России арбузы. Поэтому русские покупают арбуз целиком и режут его дома сами.

Русские едят много мяса, а также любят сахар, масло, хлеб и картофель. Рыбу же русские совершенно не любят – в магазинах её даже не продают. Поэтому немногочисленные любители рыбы покупают её на рынке. Вероятно, рыбу русским заменяет икра. Благодаря такой еде русские крупнее японцев и очень сильны физически.

Русские любят сладкое. Сахар они даже подмешивают в чай. Сладкое дают не только девочкам, но и мальчикам, и потом даже взрослые мужчины могут есть пирожные. При этом мальчик или мужчина, который ест сладкое, ничуть не считается в России женоподобным.

Виноград и яблоки русские едят неочищенными. Бананы, правда, они очищают.

Русская национальная еда это борщ. Готовят его из мяса и свеклы и подают с жареным хлебом. При изготовлении борща не используются химические красители, а малиновый цвет ему придаёт свекла, которая произрастает в южных регионах России, где нет вечной мерзлоты.

Русские обладают огромными ресурсами полезных ископаемых, но делиться ими с соседними странами она отказывается, считая, что Сибирь, захваченная ими в XVII веке, принадлежит им безраздельно.

Русское письмо не имеет ничего общего ни с японским, ни с китайским и внешне напоминает американское. Но даже американцы не понимают то, что написано по-русски.

Русские не любят строить дороги. Дорог в России мало, а в Сибири есть целые префектуры, где дорог нет вообще, и по ним ездят на гусеничных вездеходах. Русские бы и рады построить дороги, но в этом им мешает вечная мерзлота, ведь климат в России даже холоднее, чем на Хоккайдо. Зато благодаря вечной мерзлоте, в России не бывает землетрясений – земля настолько скована морозом, что не может трястись.

Несмотря на то, что земли в России очень много, русские всё равно зачем-то строят многоэтажные дома. В результате, Москва перенаселена как Токио, а за пределами Москвы раскинулась заснеженная пустыня с редкими деревнями.
Зато все дома у русских отапливаются, и несмотря на лютую стужу, в помещении тепло и можно находиться без верхней одежды.

Большинство русских крайне несдержанно. Если в ресторане заиграет музыка, они начинают танцевать, не стесняясь других посетителей. В ресторанах даже выделяют специальное место для танцев, чтобы вдруг захотевшие потанцевать не мешали другим ужинать.

Суши-баров в России больше, чем в самой Японии. У входа в суши-бар, как правило, стоит кореец, притворяющийся японцем.

Конец цитаты.

Не могу понять, что там в шутку, что всерьез. Про медведей, наверное, шутка, но пассаж про борщ выглядит абсолютно серьезным и вынес мне мозг с одного удара. Панегирик дешевизне арбузов тоже искренен.

---

Прорехи

Я до сих пор не выложила последний фик с WTF 2014. Вот он, и на этом всё.

Название: Прорехи
Автор: derrida
Бета: 1929
Размер: миди, 4344 слов
Пейринг/Персонажи: Беллатрикс Блэк, Аластор Грюм
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Рейтинг: R
Предупреждения: UST, смерть персонажа, насилие/жестокость
Краткое содержание: производственные будни авроров и Пожирателей Смерти

– Стажер Лонгботтом!
Алиса вскочила с видом полной готовности ко всему. Грюм протянул ей палочку:
– Проведи проверку. Что искать, хорошо понимаешь?
– Сейчас главное – Челси? Да, я помню картину преступления, – сдержанно кивнула она. Еще бы не помнить. Не каждый день ломти человеческих тел с люстры снимаешь. Это был не первый осмотр, к которому Алису допустили, но тошнило ее все равно долго. – Я узнаю детали.
– Только не концентрируйся на самых впечатляющих, – понимающе сказал Грюм. – А то из-за них легко можно упустить что-нибудь малозаметное, но доказательное.
– Приори инкантатем!

Грюм отошел, присел боком на стол, наблюдая.

Палочка выдала пару заклинаний для укладки волос, осушающее для разлитого чая, несколько манящих чар, библиотечное заклинание, для какого-то любовного романа…
– Если будет слишком много бытовухи, то не проверяй все подряд, сделай сразу Приори на черную магию, – посоветовал он.
Алиса кивнула, словами ничего не ответив, чтобы не сбить действие заклинания.

Вскоре Джейсон заглянул в комнату:
– Аластор, выдвигайся. Начнем помаленьку.
– А не рано? Пусть посидит еще, подумает о жизни.
– Нет, пора.

Задержанная сидела очень прямо, и, как только дверь в комнату для допросов отворилась, улыбнулась входящим. Руки она свободно положила на подлокотники, ногу закинула на ногу, демонстрируя спокойствие, но понятно, это один блеф. Взяли-то ее с палочкой, в лучшем виде подстерегли в Лютном, так что деться ей некуда.

Джейсон записал пока, что зовут ее Беллатрикс Лестрейндж, что к банде Пожирателей Смерти она не имеет ни малейшего отношения и что в славную ночку, когда в Челси наделали человеческого фарша…
– Мы с супругом были дома, – голову она вскинула высокомерно, как будто отвечала уличному торговцу, а не аврору при исполнении. Форса-то сколько. И когда брали, вела себя как светская дама, палочку отдала, как нож на званом обеде, изысканно вежливо, рукоятью вперед.

– Миссис Лестрейндж, – негромко сказал Джейсон. – Я боюсь, вы не очень понимаете… Ваша палочка у нас. Нет смысла лгать. Чистосердечное признание…
– Мне не в чем признаваться.

Авроры переглянулись. Джейсон вздохнул:
– Ладно, как знаете. Скажите, а что вас вообще к такой жизни толкнуло? Убеждения? Извращенное любопытство? Острых ощущений захотелось?
– Уверяю вас, вы ошибаетесь, – серьезно ответила Лестрейндж, проникновенно глядя своими глазищами. – Я никаких преступлений не совершала.
– Может быть, вас принудили? Семья вашего мужа известна своей поддержкой волшебника, который называет себя Волдемортом. Если вам угрожают, мы сможем защитить вас.
– Вы же понимаете, если бы я сейчас находилась под Империусом, я не смогла бы вам это сказать, – улыбнулась Лестрейндж.

Аластор не лез под руку, слушал, как напарник ведет допрос – вернее, время ведет, пока Алиса не закончит – а сам молчал, изображал таинственность. Лестрейндж постукивала пальцами по подлокотнику, а он глядел, ждал и пока что думал о всяких глупостях: вот, скажем, красивая баба… потрясающе красивая, что уж там – а творит такое, что нормальному человеку в голову не взбредет. Никто ее не заставляет, в этом Аластор был уверен, хотя доказательств, конечно, нет. Почему хорошим девочкам не достается такое роскошное тело, такой глубокий голос…

Дверь открылась, но Алиса осталась стоять по ту сторону, вызывая их с Джейсоном.

Аластор сразу подобрался, все посторонние мысли из головы вымело.
– Ну, что есть? – спросил он, когда они вышли в коридор.
– Да вот проблемка, – Алиса подавленно хихикнула. – Я поковырялась с бытовыми заклинаниями, потом решила поискать черную магию – и ничего, пусто вообще! Мало того, даже по сильным заклинаниям, начиная с порога Гэмпа, ничего!
– Вторая палочка, – тяжело сказал Грюм.
– Вот почему она так храбрилась, – понял Джейсон. – Что вероятнее: первую она скинула или просто припрятала?
– Скорее, спрятала, – неуверенно предположила Алиса. – Но кто ее знает. Может, она их вообще после каждого дела меняет? Может, «черную» она берет только на эти их дела, а так таскает пустышку?
Джейсон присвистнул:
– Ну, пока не будем заходить так далеко. Все-таки магические закономерности и для нее действуют. Волшебники не меняют палочки каждый месяц. Тем более, если от палочки может зависеть их жизнь. И в Лютный не суются без боевой палочки. Так что пока будем исходить из гипотезы, что палочек две и вторая была при ней.
– В общем, обыскивать все равно тебе, Лонгботтом, мы-то мужики, – подвел итог Грюм. – И сделать это все равно надо. А мы пойдем полазаем по месту задержания. Если ты найдешь первой – сообщай немедленно. Не больно много радости в Лютном болтаться.

Алиса вошла в комнату для допросов, чувствуя себя не слишком уверенно. Настоящий личный досмотр она до сих пор проводила только однажды, под руководством мисс Медоуз. А теперь придется все самой, без подсказки, и в таком важном деле.

– Здравствуйте, я аврор Лонгботтом. Встаньте, пожалуйста.

Лестрейндж с высокомерным видом поднялась. Алиса начала с Акцио, запоздало сообразив, что для него сдергивать со стула было не обязательно, прощупала еще несколькими заклинаниями. Ничего. Она набрала побольше воздуха в грудь и твердо сказала:
– Разденьтесь, пожалуйста.

Лестрейндж не пошевелилась, глядя на Алису сверху вниз с каким-то изумлением.
– Вы имеете право?..
– Да, – отрезала Алиса. – Но вы можете избежать этого неприятного момента, если отдадите палочку.
– Я ее отдала.
– Ясно. Разденьтесь, если не хотите, чтобы я вас заставила.
– Вы меня и так заставляете, – буркнула Лестрейндж, взявшись за верх мантии.

Ничего Алиса не нашла и отступила, решая, что делать дальше. Лестрейндж смотрела на нее со злостью, думала, наверное, что это было намеренное издевательство. Но и Алисе трудно было отделаться от подозрения, что задержанная над ними издевается.

– Можете одеться, – сказала она наконец.

В Лютном Аластор с Джейсоном застряли надолго. Торговцы старательно делали вид, что совсем их не замечают, а переулок опустел на добрый квартал вокруг. Огромный паук, выставленный в клетке, наблюдал за ними внимательно и грустно. Из окрестных лавочек пара продавцов подкатили с просьбой, чтобы господа авроры перестали распугивать покупателей. Джейсон с ними поговорил вкрадчиво, и те мигом отступились. Аластор и сам бы рад был убраться отсюда поскорее, но, увы, ни сообщения от Лонгботтом, ни следов палочки не было.

– Слушай, это голяк, – наконец сказал Джейсон. – Все. Надо менять подход.
– Ладно, – вздохнул Аластор. – Обсудим в министерстве.

– Ну что, ребята, натянула она нам нос, – уныло заявил он, когда они втроем засели в аврорате.
– Неужели отпускать? – мрачно спросила Алиса
– Отставить панику. Может, легилименцией? – предложил Джейсон.

Аластор помолчал. Лестрейндж не выглядела человеком, не умеющим заморочить легилимента и подтасовать воспоминания. Можно бы, конечно, веритасерум…
Вслух он сказал:
– Тот свидетель…
– Магл в суде не свидетель, – хмуро напомнил об очевидном Джейсон.
Тут, конечно, не поспоришь. Чудо еще, что Аластор до него добрался раньше министерских стирателей. И удачно добрался, нашел в его воспоминании момент, когда от резкого движения у одной из черных фигур сполз капюшон – она сразу поправила, но Аластор успел узнать лицо. Просмотрел еще раз, не теряя ее из вида, и по движениям видел, что это она, никакой капюшон не скроет. Наконец однозначное свидетельство, дающее твердую уверенность – вот только в Визенгамоте его не предъявишь. Даже если стиратели по недосмотру еще не вычистили память магла.

– Ладно, – Аластор глубоко вздохнул. – Времени у нас до вечера четверга. Несколько часов можно списать на бумажную неразбериху, но к ночи наше время уже точно выйдет. Насчет палочки надо все-таки продолжать думать, это было бы самое верное. В суде Приори любят.

Домой он попал уже глубокой ночью. На душе было смутно, сон не шел, и Аластор прибег к обычному средству, взял с книжной полки томик Огюста Дюпена. Записки великого сыщика всегда помогали привести чувства в порядок.

Неужели вы не видите, насколько он считал само собой разумеющимся, что все люди обязательно скроют письмо если и не трансфигурируя в перчатку, то, во всяком случае, в каком-то столь же неожиданном облике, подсказанном тем же ходом мысли, который заставляет человека обратить пергамент в перчатку? И неужели вы не видите, что тайники столь recherches годятся только для заурядных случаев и что к ним прибегают только заурядные умы? Ведь когда речь идет о спрятанном предмете, способ его сокрытия – способ recherche – предопределен заранее и тем самым всегда поддается определению. И обнаружение такого предмета зависит вовсе не от проницательности ищущих, а только от их тщательности, терпения и настойчивости. Теперь вы понимаете, что именно я подразумевал, когда сказал, что, будь похищенное письмо спрятано так, как полагал аврор, – другими словами, будь принцип его сокрытия соотносим с принципами, согласно которым действует аврор, – оно обязательно было бы найдено.

Аластор наконец почувствовал, как дневное возбуждение отпускает, отложил книгу и закрыл глаза, готовясь уснуть.

--
С утра он сам взял палочку и методично проверил ее историю заклинаний, отсмотрел стыки, составил список и покрутил так и сяк, примеряя к делу, но ни на какую светлую идею он Аластора не навел. Тогда аврор посадил за палочку стажера, а сам решил вернуться к месту последнего преступления – единственного, связь с которым была несомненна.

Магический след здесь был множественный, но качественно затертый глушилкой заклятий, и, сколько Аластор ни бился, никаких ярко индивидуальных признаков не вывел.

Аластор вздохнул. Ее дело, если до того дойдет, будут разбирать судьи Визенгамота, половина которых с ней в родстве. Но и без того многие побоятся открыто голосовать за обвинение влиятельного и мстительного человека, найдутся и те, кто связан с ее семьей или зависит от нее. У нас война, мать вашу, яростно подумал Аластор, сколько можно закрывать глаза на очевидное! Но, конечно, для шишек из Визенгамота нет никакой войны, а слова авроров – всего лишь паранойя. Высокий суд висел у них камнем на шее, и даже сейчас, когда размах действий волдемортовской шайки трудно было не видеть, мешал как следует прижать террористов.

Вернувшись в министерство, Аластор занялся веритасерумом. Плеснул его в чай, предназначенный Лестрейндж, дал минут пятнадцать на то, чтобы задержанная поела, и направился к ее камере.

Стоило ему шагнуть внутрь, как Лестрейндж встала, улыбнулась с царственным видом:
– Добрый день, мистер Грюм. Заходите. Хотите о чем-то спросить?
– Хорошо тут устроились? – криво улыбнулся он.
– Не слишком роскошно. Но я не жалуюсь.
– Надо было догадаться, что вы неспроста так легко сложили оружие, – хмуро сказал Аластор, подойдя к ней. – Провели нас, верно?
– Не пойму, о чем вы, – они стояли теперь совсем рядом.
– Чего вы боитесь? – спросил он прямо.
– Мне неприятно здесь находиться.
– Куда вы дели палочку?
– Отдала вам.
Непонятно было, действует веритасерум или нет. Глядя ей в лицо, Аластор спросил:
– Кто еще был в Челси? Долохов? Ваш муж?
– Вы на ложном пути, – не моргнув глазом, ответила она. Окклюменцией тоже, видимо, владела неплохо. Аластор поморщился. Можно, конечно, поднажать.

Он схватил ее за волосы, шарахнул головой об стену. Она все равно смотрела, не отводя взгляд. Он провел острым лезвием по ее шее и вниз, ткань расползлась в стороны и кожа разошлась, кровь стекала по груди, огибая темный сосок.

– Когда вы спутались с бандой Волдеморта?
– Вы такой стеснительный, Аластор, – насмешливо сказала Лестрейндж. Они так и стояли посреди камеры, глядя друг на друга, почти соприкасаясь – и в ее сознании эта сценка не пробила ни малейшей бреши.
– Не понимаю, о чем вы, – ровно ответил он.

Когда аврор вышел, Беллатрикс опустилась на лежанку, немного расслабившись – а то мышцы от напряжения уже ныли. Неужели еще сутки в этом каменном мешке, как в проклятой мышеловке, и трястись, не поймают ли они все-таки, не догадаются ли. Но хоть пытать, кажется, не будут, и на том спасибо. Когда Грюм вошел, она этого ждала, так перепугалась, что первая заговорила, задавая тон. Показалось, что это единственный способ сохранить видимость достоинства, контроля над тем, что с ней сделают: перехватить инициативу, самой сделать шаг навстречу.

Когда ее только бросили сюда, Беллатрикс даже садиться никуда не решалась: мало ли, кого они тут раньше держали. Первые часы без передышки ходила по камере, потом так устала, что плюнула на гигиену. Она попыталась вспомнить все, что знала про следственную тюрьму аврората. Собственного опыта у нее не было, ее положение долго защищало Беллатрикс от унизительных знаков внимания Департамента правопорядка.

Потом принесли пайку – жуткие помои, но что, если выпустят только через два дня? Питаться нужно. С другой стороны, что им мешает подсунуть ей что угодно… подлить веритасерум. Тот жулик говорил, что так иногда делают. Пару лет назад, когда все казалось интересной игрой, Руди в пивной как-то угостил виски одного мелкого уголовника, а тот рассказал про порядки в следственной тюрьме Министерства. Он был для них человеком из далекого, как Северный полюс, мира, ребята смотрели на него с откровенным презрением, но слушали внимательно.

Про пытки тогда Нотт, кажется, спросил. Жулик сказал:
– Нет, там никогда не бьют. И болевых не применяют.
Ребята вроде даже разочаровались, наверное, в мечтах представляли себя героями, которые терпят Круциатус, мужественно сохраняя невозмутимость, а жулик неприязненно посмотрел и добавил:
– Другие есть способы.
И рассказал, какие.

Но он мелкая сошка. Может, с ним копы себе могли позволить больше… а может, наоборот, с нами ставки выше, и ожидать следует худшего, сказала себе Беллатрикс.

Из кружки удалось отпить совсем немного – почти сразу замки на двери заскрежетали, и Беллатрикс в панике, заподозрив ловушку, опрокинула посуду над решеткой в углу камеры. Успела.

Теперь, когда аврор ушел, хотелось пить – и нечего было. И ведь наверняка не было там никакого веритасерума, раздраженно решила Беллатрикс.

---
Я некоторое время быстро продвигался вперед, не думая ни о какой опасности, потому что и в самом деле не видел никаких причин для опасений. Но стоило мне коснуться желтой, весьма запыленной ширмы, как прямо в комнате закрутился ветер, вздымая меня вверх, и внезапно наступил такой мрак, что я перестал видеть что бы то ни было. Я был точно в столбняке, но изо всех сил старался овладеть собой и сообразить, что мне делать. В мозгу промелькнуло слово «Хельстрем», и нельзя передать, что почувствовал я в эту минуту. Я затрясся с головы до ног, точно в каком-то страшном лихорадочном ознобе. Я опознал заклинание Адской стремнины, о котором до сих пор только читал в старых книгах, и хорошо понимал, что оно означает.
Заклятье возвело вокруг меня смертоносный вихрь, из которого не вырывается никто. Больше не было разрозненной посуды, мебели, стен и самого здания – только огромная воздушная волна, и она подхватила меня и, взметнувшись, потащила вверх, выше, выше, словно в самое небо.
Вой ветра оглушал, и я подумал, что сейчас меня швырнет в бездну, которую пока можно было только смутно различить далеко внизу. Там таилась пасть магической воронки, которая разорвет свою добычу, высосет из нее жизнь и втащит в небытие.
Но пока что я продолжал висеть между небом и землей, или, вернее, между верхом и низом, потому что ни земли, ни привычной силы тяжести здесь не было, и как будто совсем не продвигался к адской пасти.
Это может показаться странным, но теперь, когда я уверился в том, в какую ловушку попал, я был спокойнее, чем тогда, когда еще мог лелеять надежду на спасение. Сказав себе, что надеяться не на что, я почти избавился от страха, который парализовал меня вначале. Должно быть, отчаяние взвинтило мои нервы.
Спустя некоторое время мной овладело чувство жгучего любопытства. Меня положительно тянуло проникнуть в глубину Стремнины, разгадать ее, и мне казалось, что для этого стоит пожертвовать жизнью.
Я обвел пытливым взглядом внутренность роковой ловушки.

Аластор сунул книгу на полку, отданную серии «Великие сыщики мира».

Последний день также не принес успеха, и вечером Аластор отпер камеру следственной тюрьмы, чтобы выпустить на свободу убийцу и темную волшебницу, на которую они не нашли управы. Его одолевали мрачные мысли, но вел он себя корректно. Лестрейндж тоже не стала скандалить и предъявлять претензий, вежливо улыбалась, забирая свои вещи, а потом коротко взглянула Аластору в глаза.

Он был прикован цепями к какому-то лежаку, и обнаженная кожа пестрела следами глубоких ожогов. Лестрейндж с радостной ухмылкой поднесла палочку к его груди и хлестнула узкой лентой магического огня.

Особенно впечатлял запах горелого мяса – работа мастера, потому что обонятельные впечатления хуже всего поддавались ментальной переброске. Сам Аластор никогда на них не тратил сил, не видел смысла.

– Было приятно познакомиться, господин аврор, – мягко сказала Лестрейндж.

---
Весна наступила, неся тепло, новые зеленые листочки, цветочные запахи и громкое дело о судье Визенгамота, попавшем под Империус. Эта история всех сильно встряхнула. Порядок задержания и заключения под стражу был изменен, ограничения в сроках сняты. Полномочия авроров выросли, контроля над ними у Визенгамота убавилось.

---
Существует салонная игра, в которую играют с помощью географической карты. Один играющий предлагает другому найти задуманное слово – название города, реки, государства или империи – среди массы надписей, которыми пестрит карта. Новичок обычно пытается перехитрить своего противника, задумывая название, напечатанное наиболее мелким шрифтом, но опытный игрок выбирает слова, простирающиеся через всю карту и напечатанные самыми крупными буквами. Такие названия, как и чересчур большие вывески, ускользают от внимания из-за того, что они слишком уж очевидны. Но, по-видимому, эта особенность несколько выше или несколько ниже понимания нашего аврора. Ему ни на секунду не пришло в голову, что Г. мог положить письмо на самом видном месте на обозрение всему свету – именно для того, чтобы помешать кому-либо его увидеть.
Но чем больше я размышлял о дерзком, блистательном и тонком хитроумии Г., тем больше я убеждался, что, желая спрятать письмо, тот прибег к наиболее логичной и мудрой уловке и вовсе не стал его прятать.

Отложив книгу, Аластор попытался уснуть. В голове мельтешили обрывки недавних впечатлений. Опять вспомнилось дело Лестрейндж. Все крутилось вокруг палочки. Магический след можно было привязать к ней, Приори могло открыть ее историю. Люди вопиюще ненадежны: свидетели боятся, лгут, умирают, судьи поддаются пристрастию, подкупу и шантажу. Только на предметы можно безусловно положиться. Лестрейндж была бы необходима пристрелянная боевая палочка, необходима при себе. Ее палочка была тяжелой, если вдуматься, потяжелее, чем они обычно бывают. Лестрейндж подала ее, как держала, рукоятью вперед – из издевательской вежливости, как решил тогда Аластор. А если нет? А если?..

Днем им с Джейсоном удалось обстоятельно пообедать в столовой.
– У меня есть безумная догадка, как Лестрейндж тогда нас обошла, – сказал Аластор, доедая отбивную. – Хотя сейчас, при новых правилах, это уже нахрен не нужно.
– И как?
Услышав его версию, Джейсон морсом подавился:
– Сложить две палочки валетом и прикрыть это безобразие заклинанием, придав двум видимость одной? Ты понимаешь, что «пустышку» при этом хоть иногда придется пускать в ход? А значит, колдовать, держа боевую палочку дулом к себе? Это ж каким надо быть фантастически самоуверенным говнюком. Я бы не рискнул.
– Мы говорим о Лестрейндж, – напомнил Аластор. – Знаешь, как она со мной попрощалась, когда я ее выпускал?
– Нет. Ну и как?
– Да неважно. Приори этим трюком нейтрализуется. А магические манипуляции с палочкой вообще трудно засечь, слишком фонит. Разве что уже знаешь, что именно нужно искать. И на них так редко решаются, что мы этот вариант вообще в голове не держали.
– Ну что ж. Если все так, то важно, что она настолько полагалась на свои штучки, что позволила себя задержать. А мы ведь могли и догадаться. Рисковая девочка. Вот пусть рискует и дальше, навернется быстрее.

---
– В субботу будут представлять «Золото гоблинов», – Беллатрикс раздраженно ходила по гостиной. – А мы не можем даже носа туда показать.
– Ты же все понимаешь, дорогая, – Родольфус обнял ее сзади, прижавшись губами к шее.
– Да. В собственной стране! Как унизительно!
– Это ненадолго, – уверенно ответил Родольфус. – Скоро мы наведем порядок.
– Надеюсь. Этот боров Грюм беспокоит меня больше всего. Такое впечатление, что у него ко мне личный счет.
– И ему недолго осталось.
– Как знать, – задумчиво сказала Беллатрикс. – Служители правопорядка нужны при любом режиме.
– Разумно, – со смешком согласился Родольфус. – Но несколько показательных казней все равно понадобится. И у него высокие шансы войти в «тройку победителей».

А при другом раскладе в нее войдем мы, мрачно подумала Беллатрикс, и сразу одернула себя: нельзя позволять пораженческих настроений. Другого расклада не будет.

И все же арию Рагнука она в субботу не услышит.

---
Я уже говорил о том неестественном любопытстве, которое овладело мною, вытеснив первоначальное чувство безумного страха. Я с необычайным интересом разглядывал теперь великолепие грозной субстанции, окружившей меня. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я начал замечать нечто вроде едва видимой прорехи – или прорех – в гладких черных стенках воронки.

Оказывается, Аластор мог даже наизусть вспомнить пару фраз из любимой книжки. Сквозь прореху Дюпен вырвался из ловушки – Аластору, правда, нравилось не столько чудесное спасение, сколько сосредоточенное бесстрастное наблюдение, описанное перед тем. Но сейчас перечитать не было возможности, поскольку он сидел под кучей чар в каком-то сарае, куда его запихнули Пожиратели смерти.

Поначалу из него постарались вытрясти информацию насчет текущих дел и планов аврората, но без особого энтузиазма. Все сведения, кроме самой последней мелочевки, были хорошо заблокированы, при попытке их прочитать смерть наступила бы мгновенно, и, кажется, Пожиратели были в курсе. Дамблдор вот был к своим людям гуманнее, и это создавало теперь некоторые проблемы, но зато он хорошо умел фрагментировать информацию и, в общем, Аластор надеялся, что отделался малой кровью.

Пожиратели сказали, что потребуют от Министерства обменять его на Баркера, Аластор только кивнул. В министерстве, конечно, никто не ждет, что бандиты честно выполнят условия, да и сами их выполнять не станут. Но стороны, наверное, постараются друг друга перехитрить, и тут может образоваться шанс. В любом случае, искать Аластора будут. И авроры, и Альбус. Надо только не зевать.

Сарай Аластор сразу осмотрел и решил, что в нем держали зверье. И на том спасибо, что не запихнули в какое-нибудь мрачное подземелье со скелетами. Доски довольно высоко были поцарапаны, Аластор даже засомневался, не оборотня ли здесь прятали. Но шерсти он нигде не нашел. Могли, конечно, заклинанием почистить. Потом заметил царапины и выше человеческого роста. Скорее всего, птицы или волшебные летающие твари, потолок был высокий.

Послышалась возня, кто-то отпирал дверь. Аластор опустился на пол, спиной к стене. На пороге появилась Лестрейндж.

Секунду они молча смотрели друг на друга. Всего несколько лет прошло, а как все изменилось. Он знал, что теперь обыск обнаружил бы черный рисунок в виде черепа на ее руке, и никакой другой улики бы не понадобилось. Да улики сейчас аврорам не так и нужны. Но и она теперь не дала бы кому-то арестовать и обыскать себя. Слишком уж выросли ставки.

– Вы сидите в неудобной позе. Сели, только услышав мои шаги? Осматривали стены? Нашли, что можно использовать для побега?
Аластор промолчал, и ведьма добавила тем же тоном:
– Круцио!

Он по первому звуку понял, чего ждать, и сосредоточился на защитной технике Эггерса, прямо как в стажерские годы. Давила Лестрейндж с невероятной мощью, и, хоть боли не было, но на защиту ушли все силы Аластора, в голове шумело, в глазах двоилось, он даже испугался, не повредить бы рассудок.
– А может быть, вы пытались понять, не здесь ли держали Доркас Медоуз? Она ведь была вашей подругой?
На сей раз удар пришелся в цель. Аластор с Дорой так скрывали… узнать Упивающиеся могли только от самой Доры. Внезапный припадок горя охватил Аластора, на глаза навернулись слезы. Он сделал несколько размеренных вдохов и выдохов и чуть запрокинул голову, чтобы удержать слезы, но при этом глазами встретился с Лестрейндж. Она слегка улыбнулась:
– Я думала, что авроры не плачут.
Он не ответил.
– Мисс Медоуз убил лично Темный Лорд, если вам интересны подробности, – светским тоном продолжала она.
О Мерлин, пусть она замолчит, взмолился Аластор. Как будто черный вихрь нахлынул и сомкнулся вокруг мгновенной тьмой, только не от заклинания, а всего лишь от его собственных чувств.

– Это было, пожалуй, даже милосердно, – легко добавила Лестрейндж. – То, во что она превратилась к тому времени…

Прорехи в стенках воронки, напомнил он себе. Если наблюдать очень спокойно, отрешившись от всех эмоций, сосредоточившись только на том, что видно вокруг… Аластор смог более-менее вернуть самообладание.

– Она ждала вас – перед тем, как попалась? – вдруг спросила Лестрейндж. – Заслышав аппарацию, она не выставила щита. Думала увидеть кого-то знакомого. Я в то время не поняла, но ведь, наверное, именно вас.

Воронка все-таки поглотила его. Да, они поссорились тогда и нехорошо попрощались. Он ушел, а Дора, значит, надеялась, что одумается и вернется… Он переживал после, чувствовал себя виноватым за сорвавшиеся слова, горевал по ней. И быстро взял себя в руки, обуздав лишние чувства. Он не мог позволить их себе, не мог так распуститься.

Она попалась потому, что была не в форме. А не в форме была потому, что потратила слишком много эмоций на их отношения, а сделать так пришлось, чтобы компенсировать недостаток его вклада. Не только в тот один раз… Простая арифметика, и ответ простой: он выжил за ее счет.

Слезы лились, Аластор их больше не пытался остановить. Лестрейндж прижала ладонь к его щеке и улыбнулась:
– Это мило. Я-то думала, вы и так знали, вы ведь сыщик и в состоянии сложить два и два. Или профессиональные навыки на личную жизнь не распространяются?

Не навыки, подумал он мрачно. Только приоритеты. Он не считал нужным тратить на нее лишние силы и внимание.

– Действительно мило, – Лестрейндж гладила его щеку, стирая влагу. Это было мерзко… но не так мерзко, как он сам. – Ну, перестаньте.

---
Когда помощь пришла, у Аластора не было никаких патетических идей вроде того, что он не имеет права жить. У него оставались обязательства, он не мог подставить ребят, раз уж они рисковали ради него. Надо было, как обычно, взять себя в руки… но очень трудно было. И когда его полоснули режущим заклинанием поперек живота, он сотворил щит. Просто вышло не так четко, как раньше. И заклинание сбилось, но все же задело его.

Он упал на землю, кровь хлынула потоком. Больно не было, наверное, от шока. Дальше он уже ничего не помнил.

--
Беллатрикс знала, что аврор выжил, но лишился ноги, оторванной заклинанием. Это наводило на приятные мысли. После такого ранения он больше не сможет работать в аврорате, отправится на пенсию и лишится министерской защиты.

Тогда она наведается к нему. Уже не нужно будет оглядываться на чужие приказы, для Темного Лорда он станет бесполезен. Калека вряд ли сможет дать ей отпор. Он окажется в ее власти, и она сможет делать все, что захочет. Немножко игр с кровью – мужчины ее обычно боятся, особенно вблизи паха, зацикленные на своих гениталях идиоты. Аластор, впрочем, может оказаться тоньше. Но даже интереснее беспомощность, унизительная физическая зависимость.

Он плакал, когда она говорила с ним в последний раз, и Беллатрикс хотелось вновь увидеть эти слезы.

---
Переправить Поттера нужно было заранее. План они обсудили.
– Основной удар придется на тебя, – предупредил Аластор.
– Или на тебя, – возразил Кингсли. – Тебя он хорошо помнит.
– Нет, вряд ли. Стар я уже.

Но Кингсли оказался прав. Главный бандит действительно застрял в прошлом. Он сразу бросился за Аластором. Флетчер аппарировал, ну и хер с ним, без балласта легче. Аластор даже почувствовал себя моложе, яростно атакуя; продержался, конечно, недолго, но чем-то успел задеть Волдеморта. Чуть легче придется остальным, ну и за Доркас… Умер он мгновенно, легко, смертью, которую бы, наверное, сам для себя выбрал, если бы когда-то задумывался над такими вещами.

---
Беллатрикс зашла по делам в Министерство магии. Всего с год назад здесь висели плакаты с объявлениями о ее розыске, а теперь заместитель министра принимала ее с пугливым почтением. Что ж, все сбылось: Темный Лорд освободил Беллатрикс из темницы, вернул ей прежнее высокое положение. Они завоевали Британию и установили свой порядок.

За это она сражалась всю сознательную жизнь, только об этом мечтала.

Но воплощенная мечта не так уж радовала. Поэты, кажется, написали много стихов на эту вечную тему. Беллатрикс никогда не любила стихи.

Она оглянулась, заметила над дверью магический глаз и вспомнила, откуда он тут взялся. Аластора с магическим глазом она вживую никогда не видела, а было бы интересно. Она слыхала, что под конец его прозвали Грозным Глазом. В каком-то смысле ему подходило. Его больше всего интересовало смотреть, наблюдать.

Жаль, что у нее так и не дошли руки, и ничего у них не случилось. Что ж, будем считать, что ему повезло, усмехнулась Беллатрикс.

@темы: Гарри Поттер, мои фики

---

пирожки по БК

Внезапно поучаствовала в печении пирожков по Вайскройц. Вот понравившиеся чужие.

быть можно дельным человеком
и думать о красе ногтей
сказал хидака полируя
багнак кишками тварей тьмы

все хочут аю фудзимию
и шульдиха все хочут но
опережает в счете шульдих
поскольку сам себя хотит

на состязанье по лизанью
лизали марки леденцы
но фарфи был оригинален
и в книгу гиннеса попал

однажды ночью в час яойный
к друзьям своим явился джей
чорт фарфи ты же умер шайсе
а крофорд молча поседел


а вот мои.

страдают шварц от ностальгии
по школьным золотым денькам
но не зовут их почему то
на вечера выпускников

страдают шварц от ностальгии
где все друзья из розенкройц
сергей нейдет с бутылкой водки
и сильвия не позвонит

однажды ночью в час яойный
я сел капИтель посмотреть
но понял через двадцать серий
что не яойным был тот час

в какой бы серии ни вышли
герои ночью по делам
им светит каждую неделю
на небе полная луна

однажды ночью все герои
собрались дружно в институт
ого какая дисциплина
наверно седня выпускной

однажды айю для яоя
добыть себе решили шварц
враги мертвы страна в руинах
глядят а айя то не та

@темы: Weiss Kreuz

---

Ассоциации с персонажами "Гарри Поттера"

А вот эта песня у меня всегда ассоциировалась с гельбусом. Может, кто-нибудь и делал по ней гельбусные клипы?

@темы: Гарри Поттер

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мирные времена

Вот наконец выкладываю работы с WTF 2014.

Название: Мирные времена
Автор: derrida
Бета: GredAndForge
Размер: мини, 1602 слов
Пейринг/Персонажи: Альфард Блэк/Августа Лонгботтом, Вальбурга Блэк/Руфус Скримджер, Лукреция Прюэтт (Блэк)
Категория: гет
Жанр: general
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: UST
Краткое содержание: салонные игры
Примечание: возраст Макгонагалл указан на основании данных сайта www.pottermore.com


– Его статья в последнем номере «Трансфигурации сегодня» откровенно разочаровывает…
– Признаться, не читал, – Альфард зевнул, не открывая рта. – Не читал последнего номера. Как и всех предыдущих.

Они сидели в парадном зале лондонского дома Блэков, заняв низкий гадальный столик в углу: Лукреция и Игнатиус Прюэтт, Августа и Бертрам Лонгботтом, Альфард Блэк – и сам выбор места достаточно говорил об отношениях этого кружка гостей с хозяевами дома. Они не жаловали салон Вальбурги и пользовались с ее стороны взаимностью, однако ни одна из сторон не могла позволить себе роскоши игнорировать другую.

Не успела Августа набрать воздуху для ответа, как Лукреция Прюэтт приглушенно воскликнула:
– Взгляните, кто пришел!
Она показала глазами на дверной проем.
– Я не могу обернуться, скажите мне, кто там? – попросил Игнатиус. Он сидел спиной к входу.
– Я его не знаю, – пожала плечами Августа. Бертрам сказал, мимоходом погладив ее по плечу:
– Дорогая, это Скримджер, аврор; не ожидал увидеть его у Блэков.
– Почему он здесь? – лицо Лукреции загорелось интересом.
– У него отличная родословная, – со скучающим видом пояснил Альфард. – Почти такая же хорошая, как у низзла Вальбурги.
Лукреция рассмеялась, и Альфард договорил, не повышая голоса, из-за чего услышала эти слова только Августа:
– И роль у него здесь примерно такая же.
Она подняла глаза на Альфарда, недоумевая, предназначалась ли последняя фраза ей одной.

Между тем Вальбурга обмолвилась о своем недавнем музыкальном увлечении, и гости принялись упрашивать:
– Вэл, дорогая, спой!
– Милочка, прошу, не отказывайся!

Их призывы донеслись и до отщепенцев за гадальным столиком.
– Видно, сегодня нам предстоит вытерпеть все пытки разом, – лицо Альфарда скривилось в преувеличенно страдальческой гримасе. – После пения наверняка придет очередь салонных игр. Друзья, я иду на это только ради вас.

Слова были обращены как будто ко всем собеседникам, но смотрел он только на Августу, и она снова почувствовала мимолетную неловкость.

Вальбурга, расположившись у клавесина, взяла первую ноту. У нее был звучный, хорошо поставленный голос, но манера исполнения Бертраму и Августе казалась больше вульгарной, чем страстной.

Укрыла милого дружка
На дне большого сундука
Пусть там схоронится, пока
Сон одолеет муженька

– Странный выбор песен, – сухо сказала Лукреция, когда пение закончилось.
– После войны нравы стали другими.
– А Вальбурге и всегда законы были не писаны.
– Я удивляюсь, что она не думает о детях. Ей ведь давно не двадцать.
– О, в нашем поколении Блэков за потомство отдувается Друэлла. Блэки всегда умели перепоручить лишние хлопоты другим, – хмыкнул Альфард.

Тем временем гости уже сговорились сыграть в день-и-ночь. Анита Нотт, назначенная ведущей, скомандовала:
– Ночь! – и повела палочкой, погружая зал во тьму. – Птица.
Через несколько мгновений ниточки света пробежали, составляя контур.
– День.
В зале снова стало светло, а над головами гостей парило объемное изображение серой птички, кособокой и непропорциональной.
– Чарис, дорогая, это ты постаралась? – предположил Игнатиус. Чарис Крауч только покачала головой.
– Да не ты ли сам, друг? – спросил Эрик Буллстроуд. – И отводишь от себя подозрения, э?
– Нет.
Назвали еще пять или шесть имен, когда Лукреция догадалась:
– Альфард.
– Да, – он поднял руки, показывая, что раскрыт.
– Ты же отлично рисуешь! – недоверчиво сказал Каспар Крауч.
– Это моя военная хитрость, – хмуро ответил Альфард. – Преувеличивать свои недостатки и скрывать достоинства.
– Тебе отлично удается, – колко отозвалась Анита Нотт. – Лукреция, дорогая, следующую тему!
– Голова, – на секунду задумавшись, выдала та.

В наступившей темноте Вальбурга незаметно вышла.

---

Руфус ждал в курительной комнате, потягивая трубку.
– Молодец, – бросила Вальбурга. – Идем.
Она отодвинула бархатную портьеру, вынула маленький ключ и протянула к монолитной стене. Когда ключ вошел в углубление, в стене стала видна дверь.
– Что гости? – спросил Руфус.
– Я посадила их за «день-и-ночь». Но если что, Анита скажет, будто я отошла на минутку. Успокоить голову, разболевшуюся от пения.
За дверью оказалась просторная полупустая комната.

– Рискованно. И что за выбор песен, – поморщился Руфус. – Зачем дразнить гусей?
– Потому что меня это развлекает.

Вальбурга расхохоталась.

Руфус, привалившись к стене, смотрел на нее. Слишком звучный голос, слишком пышная непослушная шевелюра, слишком роскошное, налитое тело – все в ней было слишком, все балансировало на грани между самой сладкой, медовой спелостью и уже подступающей гнилью. Лет через десять она станет истеричной обрюзгшей мегерой. Но столько их связь не продержится.

– Что, если Орион вернется, застанет нас? – спросил он.
– Ты же аврор. Сделай что-нибудь.
Руфус прошелся по периметру, накладывая заклятия.
– Оставь, – усмехнулась Вальбурга, – я пошутила. Он не устроит сцену в доме, полном гостей.
– Зато потом устроит тебе веселую ночь.
– Это уж наверное, – с резким смешком согласилась она. – Его возбуждает ревность.

Лицо Руфуса исказилось, он ударил ее по щеке, не замахиваясь. Вальбурга перехватила руку и впилась зубами в запястье.
– С-сука, – прошипел он.
– Иди сюда, – она рванула его к себе, закинула ногу на бедро. Руфус провел ладонью по ее ноге, забираясь под юбки – белья под ними не было; он задышал чаще, стиснул ее ягодицы изо всех сил – останутся синяки, и плевать, пусть Орион радуется, раз ему все равно.

---

– Чаша.
– Ночь! – скомандовала Анита Нотт, и когда стало темно, Августа почувствовала тычок магии в ладонь – значит, ее очередь. Она сжала палочку, представляя обычную малую чашу для зелий, и невербально повела линии.
– День!

Маги уставились на изображение.
– Каспар, твоя рука? Набил на антипохмельном?
– Это инсинуации, – ухмыльнулся маг. – Я не пьянею. Присциан, ты?

За гадальным столиком оставались только Альфард с Августой, остальные перебрались поближе к центру комнаты.

Альфард посмотрел на Августу, ничего не говоря. Назвали еще пару имен, и тогда он наконец разлепил губы:
– Августа.
– Да, – кивнула она.
– Тема, друг, – поигрывая палочкой, приказала Анита.
– Котел, – предложил он, не задумываясь.
– Что за довольная усмешка, – проворчала Августа.
– Мне просто приятно слышать, как ты говоришь мне «да».

Она нахмурилась, соображая, что ответить, но тут к ним вернулась озабоченная Лукреция:
– Густа, ты ведь знаешь Минерву Макгонагалл?
– Да, по Британскому Обществу трансфигурации.
– Говорят, она заняла место преподавателя трансфигурации в Хогвартсе. Близнецам скоро в школу, я рассчитывала, что у них будет вести Дамблдор. А она ведь совсем молода.
– Она отличная колдунья.

---

Вальбурга лениво откинулась на стенку огромной ванны, наблюдая за Руфусом из-под опущенных век. Вообще-то ей нравилось его подтянутое, сильное тело, но сейчас, уже получив удовольствие, она только терпеливо ждала, когда же аврор уберется. Теперь каждая лишняя минута его присутствия была действительно лишней. Она нащупала у бортика палочку.

В тусклом свете свечей Руфусу показалось, что вода изменила цвет; он повел рукой, образовав волну, и резко поднялся – вокруг вместо воды была кровь, густая, темная. Он с содроганием выдохнул.
– Твои штучки?
– Тебе не нравится? – невинно спросила Вальбурга.
– Нет, – отрывисто сказал он. – Сразу о работе напоминает. Насмотрелся.
Он молча нашел палочку, окатил себя водой, вытерся, натянул одежду.

– Камин там, – показала Вальбурга.

---

Августа перебралась к большой компании, села рядом с Бертрамом, и Альфард, стоя у окна, увидел, как их пальцы переплелись под столом. Значила ли эта нежность к мужу, что она решилась изменить?

Когда все стали расходиться, в прощальной сутолоке она отстала от мужа, разыскала глазами Альфарда. Тот с готовностью подошел поближе. Собрался заговорить, но Августа его опередила:

– Послушай. Я не преуспела в таких играх… и никогда ими особенно не интересовалась. Так что я могу ошибиться, но мне кажется, в твоих действиях есть подтекст, гм… эротического характера. Если это так, то он мне не льстит и не интригует, а напротив, вызывает тревогу и заставляет быть с тобой настороже. Если я не ошибаюсь и если ты продолжишь в том же духе, то испортишь отношения с нами.

Альфард отступил, глядя ей в глаза.
– Прости, – сказал он покаянно. – Я вечно надо всеми подшучиваю. Но я не хотел доставить тебе неприятные переживания. Я немедленно исправлюсь.

Она с облегчением улыбнулась и отошла, взяв под руку Бертрама.

Альфард посмотрел вслед. Поразительно. Кто еще, кроме Августы, мог бы так ответить на ухаживания? Впредь нужно вести себя тоньше.

Пропустив всех гостей перед собой, Альфард остался последним.

– Тебе тоже пора, – сказала Вальбурга.
– Бросить гостей чуть не на час! Ты состязаешься со мной в эпатаже? – Альфард не двинулся с места.
– Что, наша недотрога дала тебе от ворот поворот? – колюче спросила Вальбурга.
– Еще не вечер, – ответил он с беззаботным видом.
– Говорят, она никогда не изменяла мужу. Так что теперь это уже привычка. Ты же не откажешься от своих старых тапочек…
– А ты от комнатных собачек. Как аврор, оправдал себя?
Вальбурга пожала плечами:
– Тебе-то зачем знать? Я думала, ты не по этой части. Но если, обломав зубы на миссис Непорочности, ты разочаровался в женщинах, могу его уступить.

Альфард сменил тему:
– Поговаривают, Том опять в Британии.
– Том?
– Ну – ты знаешь, – значительно произнес он.
– Иди-ка ты домой, – наконец потеряла терпение Вальбурга.

Зачерпывая летучего пороха, Альфард улыбался.

---

Вальбурга оперлась руками о подоконник, вглядываясь в темноту.

Том в Британии, и она узнает об этом от братца. Непохоже было, чтобы Альфард врал. Можно было спросить, кто сказал ему, но это значило показать, что самой ей было неизвестно. Да… жестокая усмешка судьбы.

Он исчез вскоре после ее свадьбы. Но ведь ясно было, что ее отдадут только за чистокровного… Он же не мог надеяться.

И все-таки он пропал, уехал и долго не давал о себе знать. Первое письмо пришло через год.

Потом они переписывались – редко, осторожно. Потом и это общение иссякло. Том, как догадывалась Вальбурга, стремительно продвигался в таких сферах магии, о которых не сообщают совами, а сама она… она вела светскую жизнь.

Как оказалось, все движение в их маленьком кругу – все планы, бурление идей, чаяния политических реформ и магических преобразований – исходило от него, и стоило исчезнуть Тому, как жизнь остановилась. Вальбургу долго не тревожило это, такой комфортной, полной редких вещей и дорогих удовольствий была эта спокойная жизнь. Но час расплаты все-таки подошел.

Десять лет назад она была первой красавицей магической Британии, завидной невестой, наследницей тайных знаний сильнейшего колдовского рода, а Том – чрезвычайно талантливым чародеем, но без корней в магической среде. Сейчас она знает и умеет столько же, сколько тогда, если не меньше, потому что навыки выветриваются без употребления – а Том… он не стоял на месте. С внезапной горькой ясностью Вальбурга поняла, что не быть им больше на равных. А раз так, то и говорить не о чем. Правильно, что он не стал писать. Все правильно.

За окном пошел снег, и Вальбурга, прижавшись лбом к стеклу, смотрела, как снежинки тают на подлете к земле.

Мыслей долго никаких не было, а потом внезапно пришло в голову, что детей и правда пора завести.

@темы: Гарри Поттер, мои фики

---

Ассоциации с персонажами Weiss Kreuz

На днях перерыла кучу попсы девяностых, для дела, и внезапно наткнулась на песню, отлично подходящую для озвучки клипа с Шульдихом в качестве главного героя.

Нежданный ветер мимолётно унёс того,
Кто рядом был с тобой, не оставляя и следа.
Рыжий костёр сгорающих огней, синеглазых дней.

Того, кого не стоило бы ждать,
О том, о ком не стоило бы плакать.
Того, кого не надо вспоминать,
О том, о нём ты думаешь опять.

В каком-нибудь гетном пейринге (редкость для нашего фандома, конечно .

@темы: Weiss Kreuz

---

Деанон WTF 2014

Года не прошло, как я добралась до деанона. Играла с WTF Black Family. Вот мой кусок деанонной таблички.


derrida
Знаток многих поколений Блэков, почётный слогатель лимериков и суровая бета. И просто незаменимый сокомандник.

Тексты 2-го левела:
"Мирные времена"
Тексты 3-го левела:
"Прорехи"
Челлендж:
"Зеркало" – соавтор
"Азкабанский Централ" – соавтор
Бета:
"Сбежавший жених"
"Змеемут"
"Вальбурга Блэк"
"Волк и пес"
"Гриммо, 12"
"Последний день детства"
Бартер


Фички кину сюда, как руки дойдут, а пока ачивки.



Это суровая правда (сама такой текст попросила). Рассказ о том, как я подхватила вайскройц, еще грядет, а пока - остальные сомнительные достижения.

@темы: Гарри Поттер

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пожизненное заключение

Автор: derrida
Рейтинг: G
Размер: мини
Пейринг: Беллатрикс Блэк, Андромеда Блэк, Тед Тонкс
Жанр: Action/ Adventure, Drama, General, Missing scene
Отказ: Все права на персонажей и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Аннотация: Однажды Андромеда отправила передачу сестре в Азкабан.

Андромеда поставила тесто для пирогов - давно не пекла их и, наверное, потеряла навык, но сейчас хотелось развеяться после разговора с Дорой. Они с Тедом так надеялись, что время повыветрит из ее головы опасные идеи. Однако, сдав выпускные, дочь твердо заявила, что поступает в аврорат, а когда родители попытались увещевать ее, день на третий собрала вещи и отправилась на лето к подруге, «где никто не мешает готовиться».

Меда вздохнула. Завтра Белле исполнилось бы сорок лет. Впрочем, почему «бы»? Меда не знала, извещают ли стражи Азкабана родных о смерти узников. Ей бы в любом случае не прислали извещения, а узнать у родителей или Нарциссы невозможно. На последней странице «Пророка» могли бы напечатать маленькую заметку, и Меда не была настолько прилежной читательницей, чтобы поручиться, что не пропустила ни одного номера. Возможно, что Беллатрикс уже нет в живых. А возможно, что сестра еще жива, и сорок ей исполнится. Андромеда не так часто вспоминала Беллу, хватало других забот, но все же иногда пробегала мысль о ней. Добиться свидания было нереально, однако передачу она могла бы послать. Но Белла предала ее и, наверное, забыла... А теперь Дора станет аврором.

И все-таки Белла ей сестра. Андромеда попробовала тесто – уже подошло – и отправила скалку раскатывать его. В сковороде шкворчал шпинат, а на другой доске ножи измельчали морковь. В Азкабане дементоры сторожат арестантов круглые сутки. Мельница страдания, которая не останавливается никогда. Меда заглянула в буфет и извлекла оттуда старые банки засахарившегося варенья, для еды уже не подходящего, а для пончиков – в самый раз. Жаль, тесто для них густовато, но там, куда они отправятся, это не будет иметь особого значения. Меда вырезала кружки теста и заполнила их начинкой. Достала старый талисман с подарком Сильвии. Сильвия, вторая мать, учила ее когда-то всему, что нужно в жизни и о чем не рассказывают в Хогвартсе: доить коз, месить тесто, отбить смертельное заклинание. Теперь и Сильвии нет, а война прошла, и, наверное, Меде подарок больше не пригодится. Она положила кристаллик в крайний кружок теста, подняв палочку, перекрасила все пончики в разные цвета и наложила чары долгого хранения. Тед еще не вернулся, когда сладкое вышло из печи и отправилось в личный шкафчик Меды, а место на противнях заняли овощные пироги.

На следующий день Андромеда побывала в приемной Департамента охраны магического правопорядка. Ожидая своей очереди, она вспоминала суд над сестрой. В Визенгамот допустили всех желающих, расширив судебный зал заклинаниями. Меда пришла под вуалью и села так далеко, как смогла, она не хотела быть увиденной Беллатрикс. И все-таки, через десятки рядов кресел, слышала прощальные слова Беллы. «Он вернется и вознаградит нас». Откроет двери тюрьмы и вновь пошлет убивать и пытать – как они пытали тех бедняг-авроров… Бред, самообман, склонностью к которому так отличалась Белла, или?.. В горшке у Меды лежали разноцветные жестковатые пончики и записка, которую клерк походя проверил на заклятья. Горшок ей отдали обратно как не дозволенный правилами, переложив содержимое в пакет с тюремной маркировкой.

Беллатрикс целыми днями сидела на досках, заменявших кровать. Гуманно, ведь на каменном полу арестанты простыли бы – узница засмеялась, запрокинув голову. У нее даже оставалось немного магических способностей. В первое время она пыталась писать на полу и стенах – зубами отрывала немного кожи на пальцах, и, пока подтекала кровь, наносила знаки. Больно почти не было, только временами возвращалась боль, когда Белла пыталась заснуть, и тогда она прикладывала пальцы к холодной металлической решетке, и кожа успокаивалась. Впрочем, боль несущественна. Потом Белла смогла чуть-чуть колдовать и расходовала магию на письмо – на матраце, одеяле, стенах. Она записала несколько поэм, которые смогла извлечь из памяти, составила таблицу заклинаний. Ведьма боялась, что разум, лишенный пищи в виде реальных впечатлений, обратится внутрь и начнет пожирать сам себя. Ей пришла в голову мысль, что это было бы своеобразным возмездием за преступление, за которое ее осудили – око за око, ум за разум, она захихикала от нелепости каламбура и смеялась, пока не начало колоть в животе. Ум за разум, зараза. Раз ум, два ум. Бессмыслица постоянно вертелась в ее голове.

Молчаливые стражи прошли по коридору, сопровождаемые стонами и воем арестантов. Белла даже головы не подняла, только хихиканье оборвалось. Дверь лязгнула, и на пол упал пакет. Белла не сразу поняла, что это. Раньше она не получала передач. Новый предмет обещал пиршество впечатлений. Полночи она вертела его в руках, прислушиваясь к звукам. Осмотр решила оставить на утро, когда будет немного света. И ожидания оправдались. Внутри были разноцветные пончики, которые можно рассматривать часами – желтый, зеленый, синий, оранжевый, коричневый… Они издавали легкий сладкий запах, который раньше вызвал бы аппетит, но Белла настолько отвыкла соотносить вкус и насыщение, что ей даже не захотелось есть. Еще в пакете лежала записка.

«Я поздравляю тебя с
днем рождения. Шлю
в подарок пончики
с разным вареньем
и просто сахаром.
Надеюсь, понравятся.
Если еще помнишь
меня, пиши. Меда».

Андромеда, сестра, - Белла не заметила, что произнесла слова вслух, и из какой-то другой камеры раздался звук, похожий на вой. День рождения, отстраненно подумала узница. Что же она не написала, какой год. Бумага была узкой, и оттого, наверное, текст выглядел как стихотворение, одно из глупых стихотворений Андромеды. Белла попыталась прочитать его с одинаковыми ритмическими ударениями. Получилось очень смешно. А потом она прочитала записку как акростих, по первым буквам строк.

Почему охранники пропустили такое, вяло удивилась Белла, когда в ее сознание проник смысл письма. Они совсем не проверяют передачи, не ожидают опасности? Годами раньше здесь в ней всколыхнулась бы надежда на побег. Из Азкабана никто не может бежать – но Блэкам закон не писан, к ним не относятся никакие общие правила. А может быть, охрана намеренно пропустила яд – ничего не имеет против самоубийства опасной преступницы и рада будет списать его на естественную смерть? А чем руководствовалась Андромеда? Проснулось ли в ней сочувствие, хотела ли она облегчить страдания сестры тем способом, который, без сомнения, выбрала бы для себя самой, с ее пристрастием к суицидальным мыслям – или она хочет сказать, что Белла заслуживает смерти?

Тед обнял Андромеду, другой рукой отправляя в рот кусок пирога. Она рассеянно кивала, слушая, как он провел день, и думала о своем. Только передав посылку, Андромеда поняла, что сама поддалась недугу, который раздражал ее в сестре. «Это я бы мечтала о самоубийстве в такой ситуации. Не она. Я представила ложную картину и поступила неверно». Беллатрикс никогда не пойдет на самоубийство, пока она в здравом уме.

Белла наконец съела один из пончиков, и вкус немного расшевелил ее. Захотелось продолжить трапезу. Она подняла синий веселенький пончик. Как ни далека была Белла от кулинарии, ей никогда не пришло бы в голову красить еду в такой цвет. Прощай, жестокий мир?.. Кто бы согласился, кряхтя, под ношей жизненной плестись, когда бы неизвестность после смерти, боязнь страны, откуда ни один не возвращался, не склоняла воли мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться? – ну нет, на мгновенье прежняя усмешка искривила губы Беллатрикс, и сторонний наблюдатель решил бы, что она полностью в уме; ну нет, трусость – это не про меня.

И все-таки, когда настала ночь, разноцветные сладости, теперь, в темноте, неразличимые, еще лежали на топчане.

@темы: Гарри Поттер, мои фики

---

стильные мужчины прошлых веков

16.03.2014 в 06:46

Пишет  Рина Дзене:

Разбавлю на минуточку серьез. Пусть и тут будет.

СПЕЦВЫПУСК GQ STYLE

Персонажи: знаменитые люди позапрошлого столетия
Исходники: прижизненные живописные портреты и фотографии
Краткое содержание: звезды XIX века в современном модельном бизнесе
Примечание: Сегодня очень любят изображать звезд современности в образах героев минувших эпох. Делают это разными способами - от реальной живописи до фотошопа. Но вот обратной ситуации не наблюдается. Так что в качестве «ответа Чемберлену» родился этот специальный номер популярного мужского журнала мод.

ВАЖНО!

На кастинге потенциальным моделям предъявлялись следующие требования:
- все они должны быть молодыми мужчинами, прославившимися в указанную эпоху
- представлять, по возможности, разные страны и разные сферы деятельности
- их лица должны соответствовать современным модельным нормам, что, учитывая изменившиеся каноны красоты, оказалось самой большой проблемой.
От автора, в свою очередь, требовалось подобрать наиболее подходящий стиль одежды и причесок и при этом - минимально использовать фотошоп при обработке лиц. То есть, никоим образом не изменять черт, только убрать, если нужно, типографский растр и нанести небольшой макияж, поскольку без него уважающие себя модели на фотосессии не ходят.

И еще пара слов о моделях. Общеизвестное, но вдруг кто не знает...

Иоганн Кристоф Фридрих Шиллер (1759-1805). Поэт, драматург, философ, теоретик искусства, профессор истории, врач. Автор текста к гимну Евросоюза.
Наполеон Бонапарт, имя при рождении - Наполионе ди Бонапарте (1769-1821). Государственный деятель и полководец. Первый французский император. Его Гражданский Кодекс лежит в основе большинства современных европейских Конституций.
Орест Адамович Кипренский, он же - Орест Адамович Швальбе, имя при рождении - Орест Антонович Дьяконов (1782-1836). Живописец, график, один из лучших портретистов Европы. Профессор Санкт-Петербургской и Неаполитанской академий художеств.
Джордж Ноэль Гордон Байрон (1788-1824). Родоначальник романтизма, поэт, путешественник, политический деятель. Член английской палаты лордов. Борец за освобождение Греции и национальный герой этой страны.
Ференц Лист (1811-1886). Величайший пианист XIX века, композитор, дирижер, педагог, публицист, теоретик музыки. Автор 647-ми произведений.
Карл Генрих Маркс (1818-1883). Философ, социолог, экономист, политический журналист. Автор теории прибавочной стоимости и теорий исторического и диалектического материализма.
Альфред Бернхард Нобель (1833-1896). Инженер-химик, изобретатель динамита. Учредитель самой престижной в мире премии за «наибольшую пользу человечеству».
Томас Альва Эдисон (1847-1931). Изобретатель и предприниматель. Создатель первой реально действующей электрической лампы, электровоза, микрофона, фонографа и электрического стула. Родоначальник электроники. Обладатель самого большого в мире количества патентов.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

смена фандома на переправе

Пару месяцев назад количество прочитанных фиков по Weiss Kreuz перешло в качество, и я наконец решила ознакомиться с каноном.
Прям по анекдоту со Сказок - надо же наконец узнать, когда Снейп родил от Поттера - после того, как Волдеморт женился на Малфое, или до того.

Канон неожиданно зашел (хотя вообще-то я аниме не могу смотреть, и все недостатки, за которые не могу, присутствуют в полном объеме и в Weiss Kreuz).

В следующих выпусках - подробности

@темы: Weiss Kreuz

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

---

wtfcombat

(wtfcombat2014.diary.ru/p194977371.htm)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра